История

Соприкосновение с огромным страшным медведем, одоление и подчинение его пробуждали в человеке самоуважение и стимулировали, кстати, лихую безалаберную русскую душевную щедрость: ручной медведь становился напарником, а порой и приятелем. Ручного медведя водили, его обучали разным штукам, его показывали, он плясал, кувыркался, он самолично собирал в шляпу деньги за представление; он танцевал, он изображал барышню, собирающуюся на свидание, и пьяного, и скрюченную древнюю старушку; медведь курил, тренькал на балалайке, разве что не пел...

Правда, быть приятелем и балаганным забавником медведя принуждают: Не охоч медведь плясать, да губу теребят. Или: Не привязан медведь, не пляшет. Но такова медвежья доля...

Ручной медведь был неотъемлемой частью праздничного карнавального быта; участники шутовских процессий царя Петра I ездили на живых ручных медведях.

Около 1750 г. императрица Елизавета запретила держать медведей в Петербурге и Москве, "а кто к оному охотник, держали б в деревнях своих и по ночам бы не водили".

Впрочем, замечает историк Сергей Соловьев, прочие города от медведей освобождены не были. Расставание с медведем, выключение его из человеческого мира было длительным. Так, в "Войне и мире", где речь идет о событиях начала XIX века, еще упоминаются вскользь невинные шалости Долохова, Курагина и Пьера Безухова: поймали квартального, привязали его спина со спиной к медведю и пустили косолапого в Мойку... Медведь кутит вместе с лихой кампанией "золотой молодежи": Пьер "ухватил медведя и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате..."